В настоящий момент в Российской теории уголовного права объектом уголовно – правовой охраны принято считать общественные отношения, охраняемые действующим уголовным законом. При этом выделяют объект уголовно – правовой охраны и объект преступления, поскольку первый появляется только после вступления в силу уголовного закона, а последний – лишь тогда, когда начинает осуществляться преступное посягательство на конкретное общественное отношение.
В свою очередь, понятие “информационная безопасность” Российской Федерации определено законодателем как “… состояние защищенности ее национальных интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства”[1].
Существующая в теории уголовного права трехчленная классификация видов объектов преступления на общий, родовой и непосредственный – так называемая классификация “по вертикали”, определяет, в частности, общий объект преступления как “совокупность общественных отношений, уголовная ответственность за посягательство на которые предусмотрена действующим законодательством”[2]. В данном случае речь идет обо всем многообразии общественных отношений, охраняемых уголовным законодательством.
Сформулированное законодателем определение понятия “информация”, представляющее собой “… сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их представления …”[3] подразумевает, что речь идет о любых сведениях, вне зависимости от их принадлежности и источника возникновения.
Очевидно, что общественные отношения в самом общем значении этого понятия имеют место лишь в случае, когда “… два или более участников общественной жизни, движимые своими личными потребностями и интересами, вступают друг с другом во взаимоотношения по поводу определенного, объективно существующего либо предполагаемого материального либо нематериального блага (явления, процесса), способного удовлетворить их действительные или искаженно представляемые потребности и интересы”[4]. То есть, речь идет прежде всего о взаимоотношениях двух или более субъектов – участников общественной жизни.
Взаимоотношения, однако, немыслимы без обмена информацией между их субъектами. Причем характер такого информационного обмена, равно как и средства, используемые при этом, принципиального значения не имеют. Иначе говоря, совершенно не важно, каким образом происходит передача информации – вербально ли, не вербально, тактильно или каким – либо иным образом. Главное, чтобы при передаче информации ее получатель смог воспринять содержание сообщения хотя бы в общих чертах таким, каким его сформулировал отправитель информации. Другими словами, отправитель и адресат должны находиться в одном информационном поле и оперировать тождественными либо сходными понятиями – в противном случае общение просто не состоится, субъекты не смогут понять друг – друга.
Из вышесказанного следует, что информация является необходимым компонентом любого общественного отношения, представляя собой ни что иное, как универсальное средство коммуникации. Следовательно, являясь неотъемлемым элементом любого общественного отношения, информация тем самым автоматически входит и в состав понятия общего объекта преступления.
Данный вывод позволяет сформулировать ряд вытекающих из него утверждений.
Первое – преступное посягательство на любой объект уголовно – правовой охраны означает, в том числе, и нарушение информационного компонента соответствующего объекта.
Второе – любое преступное посягательство нарушает общественные отношения в области обеспечения информационной безопасности России.
В большинстве случаев преступление наносит непосредственный вред какому – либо объекту, например здоровью, чести, достоинству и т.д. Однако в действительности нередко при совершении конкретного преступления вред причиняется не одному, а сразу нескольким видам общественных отношений, каждое из которых лежит в плоскости разных родовых объектов. В подобных случаях принято говорить о наличии ряда непосредственных объектов преступления, иными словами, о многообъектных преступлениях. Следует, однако, заметить, что уголовно – правовое значение каждого из них далеко не одинаково. В этой связи целесообразно различать среди нескольких непосредственных объектов, одновременно нарушаемых преступлением, основной, дополнительных и факультативный объекты. Подобное деление объектов преступления, впервые изложенное Е.А. Фроловым, принято называть делением “по горизонтали”[5].
Указанное деление объектов преступления в качестве критерия их разграничения предусматривает признак обязательности причинения вреда (альтернативно – постановки в опасность причинения вреда) соответствующего объекта – совместно с посягательством на основной объект. При этом под основным объектом преступления понимается “… то общественное отношение, которое при создании соответствующей нормы уголовного права специально ставилось под охрану этой нормы”[6]. Под дополнительным объектом преступления понимается “… то общественное отношение, которое неизбежно ставится в опасность причинения вреда при посягательстве на основной объект, но охраняемое соответствующей нормой уголовного права попутно, тогда как при других обстоятельствах оно заслуживает самостоятельной уголовно – правовой охраны (защиты)”[7]. Ну а факультативный объект преступления – это “… такое общественное отношение, которое в принципе заслуживает самостоятельной уголовно – правовой защиты, но в данной норме уголовного закона охраняется попутно, однако причинение вреда этому отношению при совершении данного преступления не обязательно”[8].
Информационная безопасность как объект преступления с учетом приведенных классификаций или делений объектов по вертикали и горизонтали, имеет несколько специфических особенностей.
Первое – “информационная безопасность” как понятие в “чистом виде” конструкциями УК РФ – не предусмотрена. Иначе говоря, формально УК РФ не содержит ни общего объекта преступления, именуемого “информационной безопасностью”, ни родового объекта, которым принято считать “… группу однородных по своей социальной природе и экономической сущности общественных отношений, охраняемых в силу этого единым комплексом уголовно – правовых норм”[9], ни непосредственного объекта, представляющего собой “… конкретное общественное отношение, на которое посягает преступник, совершая преступление данного типа”[10].
Второе – лексические компоненты исследуемого понятия – термины “безопасность” и “информация” достаточно широко используются в диспозициях УК РФ. Так, например, в Общей части УК РФ термин “информация” встречается только в 1 случае – в части 5 статьи 33, в то время как в Особенной части УК РФ – в общей сложности в 36 случаях (а именно – в названии главы 28; названиях: статьи 140, статьи 144, статьи 185.1, статьи 189, статьи 237, статьи 272, статьи 287, а также диспозициях: части 2 статьи 129, части 2 статьи 130, части 1 статьи 137, части 2, 3 статьи 138, статьи 140, части 1 статьи 144, части 1 статьи 185 – дважды, статьи 185.1 – трижды, части 1, 3 статьи 189, части 1 статьи 195, части 1 статьи 237 – дважды, части 1 статьи 272 – трижды, части 1 статьи 273, части 1 статьи 274, части 2 статьи 280, части 1 статьи 282, части 1 статьи 287 – трижды, части 2 статьи 354).
Что касается термина “безопасность”, то в Общей части УК РФ он встречается в 6 случаях (а именно – в диспозициях части 1 статьи 2 – дважды, части 1 статьи 7, части 1 статьи 57, части 5 статьи 78, части 4 статьи 83). В Особенной части УК РФ данный термин встречается в общей сложности в 41 случае (а именно – в названиях разделов: IX, XII; названиях глав: 24, 27, 29, 34; названиях: статьи 215, статьи 216, статьи 217, статьи 219, статьи 238, статьи 248, статьи 263, статьи 269, статьи 311, статьи 320, статьи 343; а также диспозициях: части 1 статьи 143, части 1 статьи 205, части 1 статьи 215, части 1 статьи 216, части 1 статьи 217, части 1 статьи 219, части 1 статьи 238 – дважды, части 1 статьи 248, части 1 статьи 253 – дважды, части 1 статьи 263, части 1 статьи 268, части 1 статьи 269, части 1 статьи 275, статьи 276, части 1 статьи 281, части 1 статьи 311, статьи 317, части 1 статьи 320, части 1 статьи 340 – дважды, части 1 статьи 341, части 1 статьи 343).
Третье – помимо терминов “безопасность” и “информация”, являющихся очевидными составными компонентами исследуемого понятия, содержательно – терминологический анализ конструкций УК РФ приводит к выводу о том, что “информационная безопасность” как понятие состоит также из целого ряда иных понятий – компонентов, а именно: “сведения”, “данные”, “тайна”, “документы”, “материалы”, “факты”, “явления”, “сущность”, “разглашение”, “распространение”, “призыв”, “фальсификация”, “передача”, “собирание”, “похищение”, “выдача”, “подделка”, “подлог”, “внесение”, “утверждение”, “уничтожение”, “блокирование”, “модификация”, “копирование”, “искажение”, “изменение”, “непредставление”, “содержание”, “доступ”, “сокрытие”, “клевета”.
Указанные понятия являются контекстно – связанными с понятием “информационная безопасность”. Иначе говоря, данные понятия становятся компонентами понятия “информационная безопасность” при рассмотрении их в контексте информационных правоотношений. Например, использование в диспозиции части 1 статьи 290 УК РФ термина “получение”: “Получение должностным лицом лично или через посредника взятки в виде денег, ценных бумаг, иного имущества или выгод имущественного характера за действия (бездействие) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц, если такие действия (бездействие) входят в служебные полномочия должностного лица либо оно в силу должностного положения может способствовать таким действиям (бездействию), а равно за общее покровительство или попустительство по службе …”, очевидно, не имеет ничего общего с посягательством на общественные отношения в сфере обеспечения информационной безопасности России.
Однако тот же термин в названии статьи 183 УК РФ: “ Незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну …” напрямую связан с посягательством, нарушающим такой объект уголовно – правовой охраны, как неприкосновенность интересов личности в информационной сфере, поскольку “интересы личности в информационной сфере заключаются в реализации конституционных прав человека и гражданина на доступ к информации, на использование информации в интересах осуществления не запрещенной законом деятельности, физического, духовного и интеллектуального развития, а также в защите информации, обеспечивающей личную безопасность”[11].
Четвертое – общее число вхождений в конструкции УК РФ вышеназванных терминов, составляющих содержание понятия “информационная безопасность” в контексте информационных правоотношений, составляет 258 случаев, а вместе с базисными понятиями “информация” и “безопасность” – равно 382. Из этого общего числа в конструкции главы 22 УК РФ в 66 случаях в соответствующем контексте используются термины – компоненты понятия “информационная безопасность” – это при общем количестве статей в главе, равном 37.
В качестве примера достаточно упомянуть диспозицию части 1 вышеназванной статьи 183 УК РФ “Собирание сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну, путем похищения документов, подкупа или угроз, а равно иным незаконным способом …”, в которой используется 5 упомянутых терминов – компонентов.
С учетом выявленных особенностей исследуемого понятия можно сделать следующий вывод: информационная безопасность как объект уголовно – правовой охраны не только фактически существует в конструкциях УК РФ, но и, судя по частоте использования конструкциями УК РФ понятий – компонентов, составляющих сущностное содержание правоотношений в сфере обеспечения информационной безопасности России – является одним из важнейших объектов уголовно – правового регулирования, предусмотренных УК РФ. При этом немаловажную роль исследуемое понятие играет в названиях статей и формулировках диспозиций главы 22 УК РФ, что свидетельствует о значительности информационного компонента в регламентации данной категории преступлений.
[1] “Доктрина информационной безопасности Российской Федерации” от 9 сентября 2000 г., № Пр – 1895 // “Российская газета”, N 187, 28.09.2000, абз. 2 п. 1 разд. I.
[2] “Уголовное право России. Часть Общая. Учебник для вузов”/Отв. ред. проф. Л.Л. Кругликов. – М.: Издательство БЕК, 1999, с. 123.
[3] Федеральный закон РФ от 20 февраля 1995 года № 24 – ФЗ “Об информации, информатизации и защите информации”, абз. 1, ст. 1, глава 1.
[4] См. “Уголовное право России. Часть Общая. Учебник для вузов”/Отв. ред. проф. Л.Л. Кругликов. – М.: Издательство БЕК, 1999, с. 123.
[5] Л.Л. Кругликов. Указ. соч. С. 126.
[6] Там же. С. 126.
[7] Там же. С. 126 – 127.
[8] Там же. С. 127.
[9] Там же. С. 124.
[10] Там же. С. 125.
[11] См. “Доктрина информационной безопасности Российской Федерации”, абз. 3, п. 1 разд. I.