Калмыков Дмитрий Александрович 30.09.2010

Адвокат

x

Копировать ссылку

К вопросу о необходимости формирования отдельной главы УК РФ Информационные преступления

В последнее время тематика преступлений в сфере информации (или так называемых “информационных преступлений”) привлекает повышенный интерес как ученых – теоретиков, так и практических работников уголовно – правовой сферы. И этот интерес совершенно оправдан, поскольку реалии современного общества таковы, что уже сейчас можно со всей уверенностью констатировать: зависимость существования подавляющей части мирового сообщества от информационной составляющей является практически абсолютной.

Данная тенденция детерминирована, в частности, такими факторами, как технический прогресс и глобализация, остановить которые в настоящее время вряд ли возможно. В этой связи, руководствуясь соображениями необходимости своевременной оптимизации нормативной базы, регламентирующей уголовно – правовой аспект информационных отношений, некоторые исследователя делают кажущийся очевидным вывод о возможности выделения информационных преступлений в отдельную главу УК РФ, полагая, что именно таким образом данная категория преступлений сможет занять подобающее ей “… самостоятельное место в системе Особенной части УК”[1]. На наш взгляд, подобные предложения являются небесспорными.

Как известно, в теории уголовного права объектом уголовно – правовой ох­раны принято считать общественные отношения, охраняемые действующим уголовным за­коном. При этом выделяют объект уголовно – правовой охраны и объект преступления, по­скольку первый появляется после вступления в силу уголовного закона, а последний – лишь тогда, когда начинает осуществляться преступное посягатель­ство на конкретное об­ществен­ное отношение[2].

В свою очередь, такой объект общественных отношений, как информационная безопас­ность, определен законодателем как состояние защищенности ее (РФ) национальных ин­тересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных ин­те­ресов личности, общества и государства (разд. I, п. 1, абз. 2 Доктрины информационной безопасности РФ).

Существующая в теории уголовного права классификация видов объек­тов преступлений “по вертикали” подразделяет их на: 1) общий; 2) межродовой; 3) родовой; 4) групповой; 5) видовой и 6) непосредственный[3].

Что касается классификации видов объек­тов преступлений “по горизонтали”, наиболее адекватно отражающей структуру действующего УК является позиция, в соответствии с которой деление по горизонтали должно осуществляться на уровне родового, группового или видового объектов[4].

В большинстве случаев преступление наносит непосредственный вред какому – либо объекту, например, здоровью, чести, достоинству и т.д. Однако в действительности нередко при совершении конкретного преступления вред причиняется не одному, а сразу нескольким видам общественных отношений, каждое из которых лежит в плоскости раз­ных видовых и родовых объектов. В подобных случаях принято говорить о многообъектных преступлениях.

Следует, однако, заметить, что уголовно – правовое значение каждого из них да­леко не одинаково. В этой связи целесообразно использовать вышеназванную классификацию с целью разграничения нескольких объектов, одновре­менно нарушаемых преступлением, на основной, дополнительный и фа­культатив­ный[5]. Указанное деление в качестве критерия их разграничения пре­дусматривает признак причинения вреда (создания опасности причинения вреда) соот­ветствующему объекту – совместно с посягательством на основной объект.

В сформулированном законодателем определении понятия “информация”, в соответ­ствии с подп. 1 ст. 2 Федерального Закона РФ “Об информации, информационных технологиях и о защите информации” представ­ляющем собой сведения (сообщения, данные) независимо от формы их представления, речь ведется о любых сведе­ниях, вне зависимости от их принадлежности и источника возникновения.

Очевидно, что общественные отношения в самом общем значении этого понятия имеют место лишь в случае, когда два или более участника общественной жизни, дви­жи­мые своими личными потребностями и интересами, вступают друг с другом во взаимо­от­ношения по поводу определенного, объективно существующего либо предпола­гаемого мате­риального либо нематериального блага (явления, процесса), способного удовлетворить их действительные или искаженно представляемые потребности и ин­тересы[6]. То есть речь идет, прежде всего, о взаимоотношениях двух или более субъектов – участников обще­ствен­ной жизни.

Взаимоотношения, однако, немыслимы без обмена информацией между их субъек­тами. Причем характер такого информационного обмена, равно как и средства, исполь­зуе­мые при этом, принципиального значения не имеют. Иначе говоря, совершенно не важно, ка­ким образом происходит передача информации – вербально ли, не вербально, тактильно или каким – либо иным образом. Главное, чтобы при передаче информации ее получатель смог воспринять содержание сообщения хотя бы в общих чертах таким, каким его сформу­лировал отправитель информации. Другими словами, отправитель и адресат должны нахо­диться в одном информационном поле и оперировать тождественными либо сходными поня­тиями, поскольку в противном случае общение просто не состоится, субъекты не смогут по­нять друг друга[7].

Из вышесказанного следует, что информация в самом общем виде является необходи­мым компонентом лю­бого общественного отношения, представляя собой не что иное, как универсальное сред­ство коммуникации. Следовательно, являясь неотъемлемым элементом любого обще­ствен­ного отношения, информация тем самым автоматически входит и в состав понятия общего объекта преступления.

Данный вывод позволяет сформулировать ряд вытекающих из него утверждений:

1. преступное посягательство на любой объект уголовно – правовой охраны с точки зрения формальной логики означает, в том числе, и нарушение инфор­мационного компонента соответствующего объекта.

2. большинство преступных посягательств нарушают общественные отношения в области обеспече­ния информационной безопасности России.

Информационная безопасность как объект преступления с учетом приведенных клас­сификаций (или делений объектов “по вертикали” и “по горизонтали”) имеет ряд специфиче­ских особенностей:

1. как понятие в “чистом виде”, информационная безопасность нормами УК не преду­смот­рена. Иначе говоря, формально УК не содержит ни межродового, ни родового, ни груп­пового, ни видового, ни непосредственного объекта с названием “информационная безопасность”;

2. лексические компоненты исследуемого понятия – термины  “безопас­ность” и “информа­ция” – достаточно широко используются в конструкциях УК. Так, например, хотя в Общей части УК термин “информация” встречается только 1 раз – в ч. 5 ст. 33, в Особенной части УК они используются в общей сложности 36 раз (а именно – в названии главы 28; названиях ст. 140, 144, 1851, 189, 237, 272, 287, а также в диспозициях ч.1 ст. 137, 144, 185, 189, 195, 237, 272, 273, 274, 282, 287, ч. 2 ст. 129, 130, 138, 280, 354, ч. 3 ст. 138, 140, 189, в диспо­зиции ст. 185­­1);

3. Термин “безопасность” в Общей части УК встречается 6 раз (а именно – в диспози­циях ч. 1 ст. 2, 7, 57, ч. 4 ст. 83, ч. 5 ст. 78). В Особенной части УК данный тер­мин встречается в общей сложности 41 раз (а именно – в на­званиях разделов: IX, XII; названиях глав: 24, 27, 29, 34; названиях ст. 215, 216, 217, 219, 238, 248, 263, 269, 311, 320, 343; в диспозициях ч. 1 ст. 143, 205, 215, 216, 217, 219, 238, 248, 253, 263, 268, 269, 275, 281, 311, 320, 340, 341, 343, ст. 276, 317);

4. помимо терминов “безопасность” и “информация”, являю­щихся очевидными состав­ными компонентами исследуемого понятия, контекстно – терминологиче­ский (содержа­тель­ный) анализ кон­струкций УК приводит к выводу о том, что информационная безопасность являет собой совокупность самых разнообразных отноше­ний, содержащих в качестве своего неотъемлемого элемента информационный компо­нент, представленный рядом терминов, используемых нормами УК, относящихся к раз­личным элементам состава преступления и указывающих на исследуемый объект. Наиболее ярко информационную безопасность характери­зуют такие элементы состава преступления, как предмет и деяние.

 Так, к предмету преступлений в информационной сфере относятся (указывают на него) такие термины, как: “сведения”, “дан­ные”, “тайна”, “документы”, “материалы”, “технология”, “факты”, “явле­ния”, “сущность”, “но­ситель”, “ЭВМ”, “система ЭВМ”, “сеть ЭВМ”, “средства связи”, “киноматериалы”, “видеоматериалы”, “показание”, “заключение”, “перевод”, “под­пись”, “бюллетень”, “знак”, “марка”, “мар­кировка”, “клеймо”, “лицензия”, “номер”, “рецепт”, “наименование”, “идентификация”, “штамп”, “пе­чать”, “паспорт”, “список”.

К противоправному деянию против информационной безопасности могут быть отнесены следующие термины: “раз­глашение”, “распространение”, “публикация”, “объявление”, “реклами­рование”, “де­монстрация”, “издание”, “донос”,  “утрата”, “присвоение”, “призыв”, “фальсифика­ция”, “обман”, “порча”, “декларирование”, “отказ”, “укло­нение”, “регистра­ция”, “получение”, “передача”, “собирание”, “использование”, “сбыт”, “по­хище­ние”, “выдача”, “хранение”, “подделка”, “подлог”, “внесение”, “утверждение”, “уничтоже­ние”, “блоки­рование”, “модификация”, “копирование”, “искажение”, “изме­нение”, “нарушение”, “­предоставле­ние”, “содержание”, “доступ”, “сокрытие”, “кле­вета”, “исправление”. Названные понятия указывают на исследуемый объект при рассмотрении их в контексте информаци­онных отношений.

Рассмотрим в качестве примера ис­пользова­ние в диспозиции ч. 1 ст. 249 УК термина “распространение”. “Нару­шение ветеринарных правил, повлекшее по неосторожности распространение эпи­зоотий или иные тяжкие последствия …”, очевидно, не имеет ни­чего общего с посягательством на общественные отноше­ния в сфере обеспечения инфор­мационной безопасности Рос­сии. Од­нако тот же термин в диспо­зиции ч. 1 ст. 129 УК: “Клевета, т.е. рас­простра­нение заведомо ложных сведений, порочащих честь и дос­тоинство другого лица или под­рывающих его репутацию …”, напрямую связан с посяга­тельством, нарушающим та­кой объект уголовно – правовой охраны, как непри­косновен­ность интересов личности в ин­формационной сфере, поскольку интересы лич­ности в ин­формационной сфере заключа­ются в реализации конституционных прав чело­века и граж­данина на доступ к информа­ции, на использование информации в интересах осуществле­ния не запрещенной законом деятельности, физического, духовного и интел­лектуального развития, а также в защите информации, обеспечивающей личную безо­пасность (абз. 3 п. 1 разд. I Доктрины);

5. общее число вхождений в нормы УК (в том числе в названия разделов и глав) вышеназван­ных терми­нов, составляющих со­держание понятия “информационная безо­пасность” в контексте ин­формационных отношений, по нашим подсчетам состав­ляет 257 случаев, а вместе с базисными поня­тиями “информация” и “безопасность” – 381[8].

С учетом выявленных особенностей исследуемого понятия можно сделать сле­дующий вывод: информационная безопасность как объект уголовно – правовой охраны не только фактически существует в УК, но и, судя по частоте использо­вания в Кодексе понятий – компонентов, составляющих сущностное содер­жание отношений в сфере обеспечения информационной безопасности России, яв­ляется одним из наиболее распространенных объектов уголовно – правового регулирования, предусмот­ренных Кодексом.

В соответствии с положением ст. 1 УК, уголовное законодательство РФ состоит из на­стоящего Кодекса. Новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подле­жат включению в настоящий Кодекс, который основывается на Конституции и общепри­знанных принципах и нормах международного права.

В.А. Якушин, комментируя данную норму УК, в частности отмечает, что в ст. 1 УК зафиксировано исключительно важное положение, в соответствии с которым уголовное за­конодательство предстает в виде определенной системы[9].

По самым приблизительным подсчетам, Особенная часть содержит не менее 71 нормы, предусматривающей самые разнообразные составы преступлений, посягающих на отношения в информационной сфере. При этом указанное количество норм было выделено нами из множества других по такому основанию, как присутствие в диспози­циях данных норм явного указания на те или иные термины, относящиеся к предмету преступления, противоправному деянию и т.п.

В связи с изложенным, уголовная ответственность за правонарушения в информацион­ной сфере определяется рядом статей УК, расположенных в различных разделах и главах. Таким образом можно кон­статировать, что, несмотря на отсутствие в нормах УК такого понятия, как информационная безопасность в “чистом виде”, фактически исследуемое понятие растворено в целом ряде норм, расположенных в самых различных главах и разделах Особенной части УК, присутст­вуя в соответствующих диспозициях в виде составляющих его сущность терминов – компо­нентов, таких как “раз­глашение”, “распространение”, “данные”, “документы” и т.д.

При этом, с одной стороны, учитывая тот факт, что круг норм, предусматривающих уголовную ответственность за преступления, посягающие на такой объект, как информаци­онная безопасность, чрезвычайно широк (такие нормы есть практически в каждом разделе Особенной части УК), не приходится говорить о реализованном в Кодексе системном под­ходе в обеспечении охраны общественных отношений в области информационной безопас­ности (слишком велико различие в объектах уголовно – правовой охраны, содержащихся в различных разделах, главах, группах, подгруппах и т.д.).

Однако, с другой стороны, помня о том, что уголовное за­конодательство, в том числе УК, предстает в виде определенной системы, реализованной законодателем в структуре дан­ного нормативного акта (триада ценностей: личность, общество, государство), принимая во внимание специфику феномена информации как универсального средства коммуникации и легальное определение информационной безопасности РФ как состояния защищенности ее на­цио­нальных интересов в информационной сфере, определяющихся сово­купно­стью сбалан­си­ро­ванных интересов личности, общества и государства, можно обоснованно утверждать, что использованный в УК механизм обеспечения информационной безопасности множест­вом норм, предусматривающих охрану тех или иных информационных компонентов иссле­дуемого понятия, есть не что иное, как система обеспечения информационной безопасности совокупностью указанных норм.

В связи с изложенным, традиционное для исследований уголовно – правовой тематики предложение по совершенствованию законодательной техники посредст­вом объединения анализируемых норм в одну главу с названием “Преступления в информаци­онной сфере”, “Информационные преступления” или “Преступления против информационной безопасности”, в данном случае представляется совершенно ненужным, ибо слишком глобальными были бы соответствующие изменения в УК, поскольку перегруппировка свыше 70 норм в пределах Особенной части Кодекса представляет немалую трудность.

Действительно, в случае указанной перегруппировки в общую главу неизбежно попа­дут объекты самых разных уровней деления объектов “по вертикали”. Соответственно, при­нимая во внимание тот факт, что деление “по горизонтали” осуществляется на уровне родо­вого, группового или видового объектов, единый основной объект такой множественности норм вряд ли возможно будет вы­делить. Кроме того, учитывая такое фундаментальное свойство информации, как универ­сальность, т.е. способность отражать любые явления и процессы, логичным представляется выявленный механизм обеспечения информационной безопасности совокупностью норм, расположенных на самых различных уровнях общественных отношений, предусмот­ренных иерархией объектов, реализованных в структуре Особенной части УК.

Однако исследование вопроса о месте норм об информационной безопасности в системе уголовного законодательства России, заканчивающееся констатацией нецелесообразности объединения анализируемых норм в одну главу типа “Преступления против информационной безопасности”, было бы неполным, поскольку одной из важнейших задач научного исследования является формулирование предложений по совершенствованию законодательства. Принимая во внимание тот факт, что подавляющее большинство исследуемых норм находится в разделе VII – преступления против личности, представляется обоснованным предложение о введении в состав Особенной части УК общей нормы, предусматривающей уголовную ответственность за преступление против информационной безопасности личности.

Диспозиция такой статьи, которую, по нашему мнению, следует расположить в главе 19 – ст. 1361 “Нарушение информационной безопасности личности”, должна иметь следующую формулировку: “Противоправные сбор, хранение, использование или распространение информации, затрагивающей конституционные права и свободы лица, совершенные без его согласия, а равно необеспечение возможности ознакомления лица с такой информацией, собранной в установленном законом порядке, наказываются … ”.

Что же касается двух других аспектов информационной безопасности, а именно – интересов общества и государства в информационной сфере, то, на наш взгляд способом обеспечения надлежащего уровня уголовно – правовой охраны данных отношений могло бы  послужить введение в состав диспозиции ч. 1 ст. 63 УК дополнительного пункта “л1”, предусматривающего специальное обстоятельство, отягчающее наказание за совершение любого преступления, сопряженного с незаконным использованием информации, сформулированное следующим образом: “совершение преступления с использованием информации, затрагивающей законные права и интересы личности, общества или государства в информационной сфере”.

Кроме того, с учетом изложенного, представляется обоснованным такой вариант уточнения текста УК с целью надлежащего закрепления в Общей части значимости и актуальности обес­печения защиты информационного компонента общественных отношений: ч. 1 ст. 2 УК (несмотря на несовершенство использованного законодателем в ее конструкции открытого перечня объектов уголовно – правовой охраны, относящихся к различным разделам и даже главам УК) не­обходимо изложить в следующей редакции: “Задачами настоящего Кодекса являются: ох­рана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка, личной, общественной и государственной безопасности, в том числе инфор­мационной, окружающей среды …”. Только в таком случае, принимая во внимание природу фено­мена информации и ее присутствие практически в любом общественном отношении, информационная безопасность РФ бу­дет надлежащим образом защищена средствами уголовного права.

[1] См.: Букалерова Л.А. Необходимо формулирование новой главы УК РФ “Информационные преступления” // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы Пятой Международной научно – практической конференции 24 – 25 января 2008 г. М., 2008. С. 403.

[2] См.: Уголовное право России. Часть Общая / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. М., 2005. С. 125 – 129 (автор главы 6 – И.Я. Козаченко).

[3] См.: Кругликов Л.Л. Практикум по уголовному праву. Общая часть. Особенная часть. М., 2002. С. 22 – 23.

[4] Там же. С. 23.

[5] См.: Уголовное право России. Часть Общая / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. С. 126.

[6] См.: Уголовное право России. Часть Общая / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. С. 125 – 129.

[7] См. об этом подробнее: Маклаков А.Г. Общая психология: Учеб. для вузов. СПб., 2005. С. 200 – 247.

[8] См. об этом подробнее: Калмыков Д.А. К вопросу о месте информационной безопасности в законодательной регламентации экономических преступлений // Актуальные проблемы юридической ответственности за нару­шения в сфере экономической деятельности и налогообложения. Ярославль, 2004. С. 126 – 128.

[9] См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. С. 3 – 5 (автор ком­ментария к ст. 1 – В.А. Якушин).