КС отметил, что для такого лица статус свидетеля в деле о вовлечении в совершение преступления в период несовершеннолетия способен воспрепятствовать реализации процессуальных гарантий, поскольку в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством свидетель обладает меньшим объемом прав по сравнению с потерпевшим.

Представитель заявительниц жалобы в КС, адвокат АК «Реальное право» Владимир Шмидт рассказал, что в ближайшее время планирует обратиться в Верховный Суд с заявлением о пересмотре дела. Главное, отметил он: КС установил, что любые незаконные действия в отношении несовершеннолетнего являются преступлением.

25 мая Конституционный Суд вынес Постановление № 26-П/2023, которым указал на возможность признания действующим уголовно-процессуальным законодательством вовлеченных в совершение преступления несовершеннолетних потерпевшими, даже если они были осуждены за участие в этом преступлении.

Отказ в признании потерпевшей

2 февраля 2020 г. в отношении несовершеннолетней Марии Золотарёвой было возбуждено уголовное дело по признакам покушения на преступление, предусмотренное п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК. В тот же день следователь допустил к участию в деле в качестве законного представителя несовершеннолетней ее мать – Викторию Фролову. Кроме того, материалы проверки в отношении гражданина Б., предположительно вовлекшего подозреваемую в совершение преступления, были направлены прокурором в следственный орган для решения вопроса об уголовном преследовании по ч. 4 ст. 150 УК. 30 апреля 2020 г. в отношении Б. как лица, достигшего 18-летнего возраста к моменту совершения им предполагаемого преступления, было возбуждено уголовное дело, о чем заявительницы, по их утверждению, не были своевременно извещены, а также допрошены по его обстоятельствам. Постановлением следователя это дело было соединено в одном производстве с другим уголовным делом в отношении Б., возбужденным 11 февраля 2020 г. по признакам покушения на преступление, предусмотренное п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК.

29 июля 2020 г. Мария Золотарёва была осуждена за совершение в составе группы лиц по предварительному сговору покушения на незаконный сбыт наркотических средств в крупном размере, и ей назначено наказание в виде трех лет лишения свободы. В связи с достижением ею совершеннолетия в период разбирательства дела в суде полномочия ее законного представителя Виктории Фроловой прекратились, и та участвовала в судебном заседании в качестве свидетеля. В качестве смягчающих наказание обстоятельств суд учел в том числе признание вины, раскаяние в содеянном и несовершеннолетний возраст на момент совершения преступления. Апелляция приговор оставила без изменения, а кассация отказала в удовлетворении доводов кассационных жалоб. Как указали сами заявительницы в жалобе, судами не затрагивался вопрос о влиянии Б. на совершение Марией Золотарёвой преступления.

В свою очередь Виктория Фролова в рамках уголовного дела в отношении Б. заявила ходатайство о признании дочери, которая имела статус свидетеля по делу, потерпевшей, в чем, однако, было отказано постановлением следователя. Он указал, что объектом преступления, наказуемого по ч. 4 ст. 150 УК, выступает не личность несовершеннолетнего, вовлеченного в совершение преступления, а совокупность общественных отношений в сфере государственной политики по реализации прав и законных интересов семьи и ребенка, по воспитанию подрастающего поколения; отсутствовали противоправные действия, связанные с применением Б. насилия либо угроз к Марии Золотарёвой, а потому она, совершив преступление хотя и под влиянием Б., но по собственной воле, не может быть признана потерпевшей. Другим постановлением следователя было отказано в допуске Виктории Фроловой к участию в деле в качестве законного представителя своей дочери как потерпевшей.

Попытки обжалования отказа не увенчались успехом

Жалобы, поданные Викторией Фроловой в интересах Марии Золотарёвой на эти решения в порядке ст. 125 УПК, были оставлены без удовлетворения с подтверждением правомерности позиции следователя. Суд разъяснил, что решение о признании потерпевшим принимается с учетом фактических обстоятельств совершенного преступления и при наличии оснований, предусмотренных ст. 42 УПК, а сам факт вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления недостаточен для вывода о причинении ему морального вреда и придания ему статуса потерпевшего. С этим согласилась и апелляция, отметив, что ни в суде первой инстанции, ни в ходе апелляционного рассмотрения не было представлено сведений о причинении Марии Золотарёвой действиями Б. морального или физического вреда, а равно доказательств нарушения ее личных неимущественных прав. Последующие кассационные жалобы в ее интересах были отклонены ввиду поступления уголовного дела Б. в суд первой инстанции для рассмотрения по существу. Суды указали, что вопрос о ее признании потерпевшей может быть поставлен перед судом в рамках такого разбирательства и она вправе обжаловать вынесенное по его итогам решение в соответствующей части.

Одновременно Виктория Фролова подала жалобу в порядке ст. 125 УПК в интересах дочери на ненаправление им копии постановления о возбуждении уголовного дела в отношении Б. по ч. 4 ст. 150 УК, однако суд оставил жалобу без удовлетворения, указав, что уведомление заявительниц о возбуждении этого дела не предусмотрено законом, поскольку ни лицами, сообщившими о преступлении, ни лицами, в отношении которых возбуждено это дело, они не являются, а потому их конституционные права и свободы не нарушены. Правомерность такого решения подтвердили суды апелляционной и кассационной инстанций.

Отказано было и в удовлетворении жалобы на неизвещение о возбуждении уголовного дела в отношении Б. о преступлении, предусмотренном ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК. В постановлении от 16 апреля 2021 г. Преображенский районный суд г. Москвы сослался на отсутствие предмета проверки в порядке ст. 125 УПК, поскольку обращение не содержало указания, в чем конкретно действия или бездействие следователя в рамках возбуждения дела Б. причиняют ущерб конституционным правам заявительниц и затрудняют их доступ к правосудию. С данным выводом согласился суд второй инстанции.

Заявленное же непосредственно в ходе судебного заседания по рассмотрению уголовного дела Б. ходатайство Марии Золотарёвой о признании ее потерпевшей по делу, а Виктории Фроловой – ее законным представителем было отвергнуто с мотивировкой, что оснований к тому не установлено ввиду отсутствия сведений о том, какими из вмененных подсудимому действий и какой именно вред причинен Марии Золотарёвой.

Суд не признал факт вовлечения несовершеннолетней в преступление

Приговором от 14 июля 2021 г. Б. признали виновным в покушении на незаконный сбыт наркотических средств в крупном размере (ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК), ему было назначено наказание в виде 10 лет лишения свободы. Одновременно суд оправдал его по обвинению в вовлечении путем обещаний и обмана несовершеннолетнего в совершение особо тяжкого преступления (ч. 4 ст. 150 УК) в связи с отсутствием в его действиях данного состава и признал за ним право на реабилитацию в этой части.

По оценке суда, факт вовлечения не нашел подтверждения в ходе судебного разбирательства, поскольку из анализа показаний свидетеля Марии Золотарёвой следует лишь, что о деятельности, связанной с незаконным распространением наркотиков, она узнала от Б., который установил на ее мобильный телефон приложение и подключил зарегистрированный аккаунт к чату с лицом, сообщившим в последующем информацию о месте нахождения закладки. О получении ею этой информации Б. не знал, она ему об этом не сообщала, никаких обещаний материального обогащения и сведений о безнаказанности преступной деятельности он ей не высказывал, денежное вознаграждение за размещение наркотиков не обещал и не предлагал. В судебном заседании она показала, что преступление, за которое ее осудили, совершено из-за желания заработать денежные средства. С учетом этого суд сделал вывод, что преступление совершено ею с целью личного обогащения, добровольно, без обещаний, уговоров, понуждения со стороны Б. и без предложений совершить запрещенное уголовным законом деяние.

Правомерность приговора в отношении Б., а также постановления Преображенского районного суда г. Москвы об отказе в признании Марии Золотарёвой потерпевшей и в допуске в этой связи ее матери как ее законного представителя подтверждена апелляцией. Определением судебной коллегии по уголовным делам Второго кассационного суда общей юрисдикции по результатам рассмотрения жалоб Б. и его защитника вынесенный в его отношении приговор оставлен без изменения. При этом, как отмечают заявительницы, поданные ими ходатайства и кассационные жалобы не были рассмотрены в судебном заседании как поданные лицами, не являющимися субъектами, наделенными правом обжалования соответствующих судебных решений. Постановлением судьи того же суда от 24 июня 2022 г. было отказано в передаче для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции кассационных жалоб Марии Золотарёвой и ее адвоката на постановление суда первой инстанции и подтверждена правомерность сделанных в этом решении выводов. Равным образом судья Верховного Суда отказал в передаче для рассмотрения в судебном заседании жалобы Марии Золотарёвой и адвоката на приговор и последующие судебные решения в отношении Б., а также на постановление суда первой инстанции.

Обращение в КС

В жалобе Мария Золотарёва и Виктория Фролова попросили КС признать ч. 4 ст. 150 УК и ч. 1 и 10 ст. 42, ч. 2, 3, 4 ст. 45, ч. 2 ст. 145, ч. 4 ст. 146 и ч. 2 ст. 222 УПК не соответствующими Конституции, поскольку они позволяют в рамках производства по уголовному делу о вовлечении несовершеннолетнего в совершение преступления отказывать в его признании потерпевшим, а его близкого родственника – законным представителем, не обеспечивая реализацию процессуальных прав таких лиц, в частности права быть уведомленным о возбуждении уголовного дела и допрошенным сразу после этого, права получить копию обвинительного заключения по заявленному ходатайству.

Нарушение своих конституционных прав заявительницы связывают с тем, что в уголовном деле Б. они были лишены прав стороны обвинения: возможности полноценно участвовать в доказывании факта вовлечения Марии Золотарёвой в совершение преступления и факта причинения ей этим морального вреда. Это, с их слов, повлекло оправдание Б. по данному обвинению, а в уголовном деле Марии Золотарёвой лишило ее возможности ссылаться на ее показания в отношении Б. и претендовать на более мягкое наказание с учетом совершения инкриминированного ей преступления под влиянием совершеннолетнего лица (т.е. с учетом смягчающего наказание обстоятельства, предусмотренного п. «е» ч. 1 ст. 61 УК).

Рассмотрев жалобу, Конституционный Суд заметил, что лицо, претендующее на роль законного представителя несовершеннолетнего потерпевшего в рамках уголовного судопроизводства, представляет и обеспечивает его права и интересы и в этом качестве не преследует свои личные интересы, а потому не является субъектом, наделенным правом подавать от своего имени жалобу в КС. На момент возбуждения в отношении Б. уголовного дела о преступлении, предусмотренном ч. 4 ст. 150 УК, Мария Золотарёва достигла совершеннолетия и в законном представителе не нуждалась. Тем не менее Виктория Фролова продолжала процессуально действовать в интересах дочери и после этой даты, указанное обстоятельство само по себе не стало основанием для отказа в рассмотрении ее обращений, а ее участие в процессуальных отношениях никем под сомнение не ставилось. Не давая этому оценку, Конституционный Суд констатировал, что в жалобе, поданной ими совместно, речь во всяком случае идет о конституционных правах Марии Золотарёвой. Сведений же о том, что Виктория Фролова ставила вопрос о признании также и ее потерпевшей (со ссылкой, например, на претерпевание страданий от вовлечения дочери в преступную деятельность), в материалах дела нет.

Соответственно, указал КС, Виктория Фролова не может расцениваться в качестве надлежащего заявителя, а потому производство по жалобе в части доводов о нарушении ее конституционных прав подлежит прекращению.

Суд отметил, что положения ч. 10 ст. 42, ч. 2, 3 и 4 ст. 45 УПК закрепляют отдельные права лица, участвующего в производстве по уголовному делу в качестве потерпевшего, в том числе в случае его несовершеннолетия – гарантию привлечения к участию в деле законного представителя, который наделяется процессуальными правами представляемого при сохранении таковых у несовершеннолетнего потерпевшего. В свою очередь, во взаимосвязи со ст. 42 Кодекса о праве потерпевшего наряду с прочим получить копию постановления о возбуждении уголовного дела действуют ч. 2 его ст. 145 и ч. 4 ст. 146, в силу которых лицо, сообщившее о преступлении, уведомляется не только о решении, принятом по результатам рассмотрения его сообщения, но и о праве обжаловать данное решение и о порядке обжалования, а также немедленно информируется уполномоченными должностными лицами о возбуждении уголовного дела. Часть 2 ст. 222 УПК дает потерпевшему право получить копию обвинительного заключения, если он ходатайствует об этом. Не придается иной смысл приведенному регулированию и в судебной практике (п. 8 и 9 Постановления Пленума Верховного Суда от 29 июня 2010 г. № 17 (ред. от 16 мая 2017 г.) «О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве»).

Поскольку названные законоположения неопределенности в указанном Марией Золотарёвой аспекте не содержат и не могут расцениваться как нарушающие ее конституционные права, постольку производство по делу в этой части подлежит прекращению, указал КС. При этом он указал, что это не препятствует учету их содержания при конституционной оценке норм, сохраняющихся в предмете его рассмотрения, в аспекте, касающемся объема прав потерпевшего, которые определяют его возможности отстаивать свои интересы в уголовном процессе.

Суд пришел к выводу, что предметом его рассмотрения являются ч. 4 ст. 150 УК и ч. 1 ст. 42 УПК в той мере, в какой на их основании решается вопрос о возможности признать несовершеннолетнего потерпевшим по уголовному делу о его вовлечении в совершение преступления, в том числе при отсутствии признаков применения к нему физического или психического принуждения.

Несовершеннолетний, вовлекаемый в преступление, становится жертвой

Конституционный Суд отметил, что по смыслу, придаваемому ст. 150 УК сложившейся практикой, под вовлечением несовершеннолетнего в совершение преступления следует понимать действия взрослого лица, направленные на возбуждение желания совершить преступление. Они могут выражаться как в форме обещаний, обмана и угроз, так и в форме предложения совершить преступление, разжигания чувства зависти, мести и иных действий. При этом действия взрослого лица по подстрекательству несовершеннолетнего к совершению преступления при наличии признаков состава указанного преступления должны квалифицироваться по названной статье и по закону, предусматривающему ответственность за соучастие (в виде подстрекательства) в совершении конкретного преступления (абз. 3 и 6 п. 42 Постановления Пленума ВС от 1 февраля 2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних»). Следовательно, для привлечения к уголовной ответственности взрослого за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления не имеет значения, участвовал ли взрослый в совершении этого преступления совместно с несовершеннолетним или оно совершено ребенком самостоятельно, а также был ли взрослый осведомлен об обстоятельствах совершения ребенком преступления, в которое тот был умышленно вовлечен.

Интересы развития и воспитания несовершеннолетних как объект преступного посягательства не могут рассматриваться отстраненно от интересов личности, прав и свобод конкретного ребенка, являющегося непосредственной конституционной ценностью и субъектом соответствующих правоотношений, которым причиняется вред при вовлечении взрослым ребенка в совершение преступления, посчитал КС. По смыслу ст. 150 УК с учетом ее места в данном Кодексе несовершеннолетний, вовлекаемый в совершение преступления любым способом, в том числе не связанным с применением к нему физического или психического принуждения, во всяком случае становится жертвой (потерпевшим в уголовно-правовом смысле) самостоятельного преступного посягательства со стороны взрослого, оказываясь под его пагубным влиянием, способным сформировать (упрочить) ложное представление о допустимости противозаконного поведения, пренебрежительного или негативного отношения к правам и свободам других лиц, к ценностям общества и государства.

Поскольку основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления (ч. 2 ст. 140 УПК), постольку в случае возбуждения должностными лицами органов предварительного расследования уголовного дела о вовлечении несовершеннолетнего в совершение преступления констатируется наличие признаков пагубного влияния на его нравственность и, следовательно, признаков причинения вреда достоинству его личности и морального вреда, тем более если уголовное дело возбуждено по заявлению самого несовершеннолетнего (или согласно поступившей от него информации), указал КС.

Суд сослался на ряд своих судебных актов и отметил, что вредные последствия в виде физического, имущественного, морального вреда возникают с момента их причинения конкретному лицу и оно по существу является потерпевшим в силу самого факта причинения ему преступлением вреда, а не вследствие вынесения решения о признании его таковым. Правовой статус лица как потерпевшего устанавливается исходя из фактического его положения и лишь процессуально оформляется решением дознавателя, следователя или суда о признании потерпевшим, но не формируется им. Вместе с тем для реализации всей полноты процессуальных возможностей потерпевшего требуется официальное придание лицу такого статуса. Правоприменитель, выяснив, что лицу преступлением причинен вред (имеются признаки причинения вреда), обязан незамедлительно оформить данный факт постановлением о признании его потерпевшим. Иное лишило бы потерпевшего возможности отстаивать свои права и законные интересы любыми не запрещенными законом способами, необоснованно ограничило бы его доступ к правосудию. Недопустимо принятие произвольного – исходя из личного усмотрения дознавателя, следователя или суда – решения о признании или непризнании потерпевшим по уголовному делу.

Тем самым, указал КС, по смыслу положений ст. 150 УК и ст. 42 УПК лицо подлежит признанию потерпевшим по уголовному делу о его вовлечении в совершение преступления в период несовершеннолетия, с которым связываются дополнительные гарантии защиты прав таких участников уголовно-правовых отношений, учитывающие их социальные, возрастные и психофизиологические особенности, независимо от способа такого вовлечения и от последующего достижения совершеннолетия. Обеспечение же участия данного лица в производстве по уголовному делу о его вовлечении в совершение преступления в качестве свидетеля не может компенсировать отказ в признании его потерпевшим и способно воспрепятствовать ему в реализации процессуальных гарантий, поскольку в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством свидетель обладает меньшим объемом прав по сравнению с потерпевшим. «При этом характер и степень воздействия совершеннолетнего на ребенка при вовлечении его в совершение преступления впоследствии подлежит судебной оценке, а сам факт признания потерпевшим – как, впрочем, и при расследовании и рассмотрении судом уголовных дел о других преступлениях – не предопределяет ни вывод о виновности обвиняемого (подсудимого) в вовлечении несовершеннолетнего в преступную деятельность, ни вывод о самом наличии такого вовлечения», – указывается в постановлении.

Конституционный Суд посчитал, что ч. 4 ст. 150 УК и ч. 1 ст. 42 УПК не противоречат Конституции, поскольку предполагают признание лица потерпевшим по возбужденному уголовному делу о его вовлечении в период несовершеннолетия в совершение преступления как причиняющем вред нормальному физическому, психическому и нравственному развитию и воспитанию несовершеннолетней личности, независимо от способа такого вовлечения.

Что же касается пересмотра правоприменительных решений, основанных на истолковании ч. 4 ст. 150 УК и ч. 1 ст. 42 УПК, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, и затрагивающих права Марии Золотарёвой, то Суд указал, что фактически такой пересмотр может влечь пересмотр уголовного дела в отношении Б. в части его обвинения в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 150 УК. КС заметил, что УПК не содержит положения, запрещающего пересмотр оправдательного приговора (каковым в указанной части был приговор в отношении Б.), однако ч. 3 ст. 414 УПК предусматривает, что пересмотр оправдательного приговора допускается лишь в течение сроков давности привлечения к уголовной ответственности (ст. 78 УК) и не позднее одного года со дня открытия вновь открывшихся обстоятельств. Таким образом, она косвенно указывает на возможность пересмотра оправдательного приговора только по вновь открывшимся обстоятельствам, тогда как признание нормативного акта или его отдельного положения не соответствующим либо соответствующим Конституции в данном Конституционным Судом истолковании, с которым расходится использованное в приговоре, определении или постановлении суда толкование, относится к новым обстоятельствам. При этом предметом регулирования ст. 414 УПК являются сроки пересмотра судебного акта.

Поскольку Конституционный Суд не применяет прямо уголовно-процессуальное законодательство, а выражение им позиции о возможности или невозможности пересмотра уголовного дела в рассматриваемом случае фактически сопряжено с оценкой конституционности ч. 3 ст. 414 УПК в отсутствие обращений о ее проверке, он констатировал, что решение вопроса о процессуальной возможности такого пересмотра относится к сфере компетенции уполномоченных на то судебных органов, непосредственно применяющих УПК.

Марина Нагорная

Источник:  https://www.advgazeta.ru/novosti/ks-ukazal-chto-vovlechennyy-v-prestuplenie-nesovershennoletniy-dolzhen-priznavatsya-poterpevshim/